О том, как Негоро напрасно испортил компас

Всё? Сдулись? Новый ролик где? Три мысли растянутые на год кончились? Обещания, вот сейчас, вот сейчас мы как скажем всю правду не оправдались? Логика, древние не могли считать дробями в римских цифрах, потому что это не удобно себя исчерпала?

А может вы зря грешите на писателя? Может быть в оригинале негоро незаметно регулировал положение топора под компасом, может топорик был на верёвочке, и рулевой следуя за искажённым курсом отклонял корабль всё дальше на северо- восток? А злые завистники писателя потом переделали, а когда Жуль Верн это заметилоони сказали - уже в набор сдано, неужели из за такой мелочи всё переделывать, а писатель тогда сказал : а ну ладно...

+++

записано - (с) эльфика
Художником он стал просто потому, что после школы надо было куда-то поступать. Он знал, что работа должна приносить удовольствие, а ему нравилось рисовать – так и был сделан выбор: он поступил в художественное училище.

К этому времени он уже знал, что изображение предметов называется натюрморт, природы – пейзаж, людей – портрет, и еще много чего знал из области избранной профессии. Теперь ему предстояло узнать еще больше. «Для того, чтобы импровизировать, сначала надо научиться играть по нотам, — объявил на вводной лекции импозантный преподаватель, известный художник. – Так что приготовьтесь, будем начинать с азов».

Он начал учиться «играть по нотам». Куб, шар, ваза… Свет, тень, полутень… Постановка руки, перспектива, композиция… Он узнал очень много нового – как натянуть холст и самому сварить грунт, как искусственно состарить полотно и как добиваться тончайших цветовых переходов… Преподаватели его хвалили, а однажды он даже услышал от своего наставника: «Ты художник от бога!». «А разве другие – не от бога?», — подумал он, хотя, чего скрывать, было приятно.

Но вот веселые студенческие годы остались позади, и теперь у него в кармане был диплом о художественном образовании, он много знал и еще больше умел, он набрался знаний и опыта, и пора было начинать отдавать. Но… Что-то у него пошло не так.

Нет, не то чтобы ему не творилось. И не то чтобы профессия разонравилась. Возможно, он просто повзрослел и увидел то, чего раньше не замечал. А открылось ему вот что: кругом кипела жизнь, в которой искусство давно стало товаром, и преуспевал вовсе не обязательно тот, кому было что сказать миру – скорее тот, кто умел грамотно подавать и продавать свое творчество, оказаться в нужное время, в нужном месте, с нужными людьми. Он, к сожалению, так этому и не научился. Он видел, как его товарищи мечутся, ищут себя и свое место под солнцем, а некоторые в этих метаниях «ломаются», топят невостребованность и неудовлетворенность в алкоголе, теряют ориентиры, деградируют… Он знал: часто творцы опережали свою эпоху, и их картины получали признание и хорошую цену только после смерти, но это знание мало утешало.

Он устроился на работу, где хорошо платили, целыми днями разрабатывал дизайн всевозможных буклетов, визиток, проспектов, и даже получал от этого определенное удовлетворение, а вот рисовал все меньше и неохотнее. Вдохновение приходило все реже и реже. Работа, дом, телевизор, рутина… Его все чаще посещала мысль: «Разве в этом мое призвание? Мечтал ли я о том, чтобы прожить свою жизнь вот так, «пунктиром», словно это карандашный набросок? Когда же я начну писать свою собственную картину жизни? А если даже и начну – смогу ли? А как же «художник от бога»?». Он понимал, что теряет квалификацию, что превращается в зомби, который изо дня в день выполняет набор определенных действий, и это его напрягало.

Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, он стал по выходным отправляться с мольбертом в переулок Мастеров, где располагались ряды всяких творцов-умельцев. Вязаные шали и поделки из бересты, украшения из бисера и лоскутные покрывала, глиняные игрушки и плетеные корзинки – чего тут только не было! И собратья-художники тоже стояли со своими нетленными полотнами, в больших количествах. И тут была конкуренция…

Но он плевал на конкуренцию, ему хотелось просто творить… Он рисовал портреты на заказ. Бумага, карандаш, десять минут – и портрет готов. Ничего сложного для профессионала – тут всего и требуется уметь подмечать детали, соблюдать пропорции да слегка польстить заказчику, так, самую малость приукрасить натуру. Он это делал умело, его портреты людям нравились. И похоже, и красиво, лучше, чем в жизни. Благодарили его часто и от души.

Теперь жить стало как-то веселее, но он отчетливо понимал, что это «живописание» призванием назвать было бы как-то… чересчур сильно. Впрочем, все-таки лучше, чем ничего.

Однажды он сделал очередной портрет, позировала ему немолодая длинноносая тетка, и пришлось сильно постараться, чтобы «сделать красиво». Нос, конечно, никуда не денешь, но было в ее лице что-то располагающее (чистота, что ли?), вот на это он и сделал акцент. Получилось неплохо.

- Готово, — сказал он, протягивая портрет тетке. Та долго его изучала, а потом подняла на него глаза, и он даже заморгал – до того пристально она на него смотрела.

- Что-то не так? – даже переспросил он, теряясь от ее взгляда.

- У вас призвание, — сказала женщина. – Вы умеете видеть вглубь…

- Ага, глаз-рентген, — пошутил он.

- Не то, — мотнула головой она. – Вы рисуете как будто душу… Вот я смотрю и понимаю: на самом деле я такая, как вы нарисовали. А все, что снаружи – это наносное. Вы словно верхний слой краски сняли, а под ним – шедевр. И этот шедевр – я. Теперь я точно знаю! Спасибо.

- Да пожалуйста, — смущенно пробормотал он, принимая купюру – свою привычную таксу за блиц-портрет.

Тетка была, что и говорить, странная. Надо же, «душу рисуете»! Хотя кто его знает, что он там рисовал? Может, и душу… Ведь у каждого есть какой-то внешний слой, та незримая шелуха, которая налипает в процессе жизни. А природой-то каждый был задуман как шедевр, уж в этом он как художник был просто уверен!

Теперь его рисование наполнилось каким-то новым смыслом. Нет, ничего нового в технологию он не привнес – те же бумага и карандаш, те же десять минут, просто мысли его все время возвращались к тому, что надо примериться и «снять верхний слой краски», чтобы из-под него освободился неведомый «шедевр». Кажется, получалось. Ему очень нравилось наблюдать за первой реакцией «натуры» — очень интересные были лица у людей.

Иногда ему попадались такие «модели», у которых душа была значительно страшнее, чем «внешний слой», тогда он выискивал в ней какие-то светлые пятна и усиливал их. Всегда можно найти светлые пятна, если настроить на это зрение. По крайней мере, ему еще ни разу не встретился человек, в котором не было бы совсем ничего хорошего.

- Слышь, братан! – однажды обратился к нему крепыш в

Благодарим за труд.

Жюль Верн - жулик верный!!!

То

Спасибо, ждала выпуск. Прямо захватывают рассуждения. Это еще что, вот история с Колумбом - детектив фэнтази. Получается и компасом не умели пользоваться, и течений никаких еще никто не знал. ″А давайте соберем корабли и поплывем куда-то в ту сторону,″ - махнув рукой, Колумб многозначительно посмотрел на отчаянных моряков-камикадзе, ″Мы тама ничего не знаем, хватит ли ресурсов вообще куда-то приплыть, ведь карт у нас нет, и скорее всего мы все погибнем в океане, но по слухам там что-то ценное!″ - все немедленно согласись. Причем королевская казна тут же выделила средства в размере - сколько угодно, мы ведь великие мореплаватели - плыть туда неизвестно куда и найти то, неизвестно что. На бумаге все просто, и по небу летать и по морям окиянам, фантазия - великая вещь.

Спасибо

Мыс Горн и его прохождение до сих пор считается у моряков событием после которого не просто похлопывают друг друга по плечу со словами ″с облегчением братан″, а в эпоху парусного флота еще и традиция была с навешиванием предметов в ухо, как отличительный знак участника. Прошедший же в бурю, без карт и приборов, лихо по гуссарски, пролив Дик Сэнд типа ″как два пальца об асфальт″ сравним лишь с Петром Первым из одного с китайцами фильма. Чушь.

Вот ради интереса решил проверить влияние железа на компас. Компас спиртовой made DDR ″SPORT 3″ для спортивного ориентирования, был в советское время такой вид спорта, вместо топора использовал лом, в нём металла думаю больше будет. Что странно, стрелка компаса стала отклонятся от магнитного полюса на 10 градусов на расстоянии менее 10 см от лома, и что интересно только по середине лома, на концах лома, стрелка компаса откланялась едва на 2-3 градуса. При большем удалении от лома отклонения отсутствовали, стрелка едва подрагивала, и то думаю от рук. Использовал советскую буссоль лесников, результат примерно такой же, незначительное отклонение на малом расстоянии. Наверное у Негоро был специальный топор из неодимовой магнитной стали.

Абсолютно безграмотное утверждение,что топор фиксирует магнитную стрелку. Он мог бы ее зафиксировать,если бы сам был сильным магнитом.А так он просто мешал стрелке точно наводиться на север. Автор ролика мог бы сначала поинтересоваться у людей,связанных с морем. Например связаться с любым преподавателем любого мореходного училища. Далее о том как парусник шел без парусов. В конце девятнадцатого века большое количество парусников имело механические движители параллельно с парусным вооружением. Да и в особо сильный ветер паруса убираются все и оставляют один или два ,так называемые,штормовые паруса для сохранения управляемости. Ну и если вернуться к топору,то он мог бы повлиять на точность магнитного компаса,если бы лежал прям под самим котелком. а если его положили под ноктоуз (подставка под компас),то толку нет. Слишком большое расстояние и слишком мало железа чтобы влиять на магнитную стрелку. В общем...″пули″ надо взвешивать,когда отливаешь. а то они не летают.)))))

Огонь 🔥… но мало…